Лоренс Сандерс - Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла]
— Все есть, только нет старых презервативов, — заметил он, поглядывая на освещенное пространство.
— Наши женщины очень азартны, — отозвался Гробовщик. — Секс им не в радость, если нет риска.
— Это точно, — согласился Могильщик, — Но ты погляди по сторонам и увидишь, сколько раз они ошибались.
Раздался вой сирены.
— Наконец-то, — сказал Гробовщик.
Толпа зашевелилась.
Интерлюдия
— Нравится? — спросил доктор Мубута.
— Просто прелесть, — ответила белая женщина.
— Заверните его и забирайте с собой, — сказал доктор Мубута, и на лице его появилось подобие ухмылки.
Женщина густо покраснела.
Доктор Мубута подозвал кретина.’Тот был вполне готов завернуть спящую прелесть в простыню и выдать кому положено.
— Вынеси к машине и положи в багажник, — распорядился доктор Мубута. Затем, обернувшись к смущенной, утратившей дар речи миссис Доусон, он сказал: — Теперь, мадам, он на вашей ответственности. Я надеюсь, что как только вы повнимательнее вглядитесь в это чудо и удостоверитесь, что это не обман, вы перешлете мне необходимые денежные средства.
Она быстро закивала головой и вышла. Они смотрели ей вслед и молчали. Никто из прохожих даже не обернулся и не остановился посмотреть на кретина с заячьей губой, когда он укладывал нечто завернутое в простыню в багажник роскошного «кадиллака» с кондиционером. Это происходило в Гарлеме, где ничему удивляться не приходится.
Глава пятая
— Вы пытались перехитрить белых, но из этого ничего не вышло, потому как они похитрее вас, — вещал нараспев доктор Мубута. Его тяжелая нижняя челюсть совершала мерные движения, напоминавшие непристойно покачивающиеся бедра шлюхи. Затем все снова обратились в слух. Они удивительно походили на пассажиров автобуса, несущегося неизвестно куда и готового в любой момент покинуть грешную землю.
У доктора Мубуты опять сделался отсутствующий взгляд, словно он высказал самое сокровенное и теперь мог успокоиться.
— Вы все поддакивали белым, а теперь они вам поддакивают, и нельзя понять, кто кому поддакивает сильнее…
— Дерьмо! — отчетливо произнес кто-то из собравшихся, но все по-прежнему продолжали глядеть, как загипнотизированные, на нижнюю, челюсть доктора, исполнявшую танец живота. Сам оратор был незаметным, словно серая тень в ярко освещенной комнате.
— Вы слышали выстрелы? — осведомился оратор, проигнорировав восклицание.
Вопрос носил явно риторический характер. Все прекрасно слышали выстрелы и знали, что это бушует черная молодежь на Седьмой авеню. Ответ тут не требовался.
— Кидают камнями в полицейских, — нараспев протянул доктор Мубута, — Словно полицейские сделаны из стекла.
Он немного помолчал, словно ожидая откликов на эту реплику, но ответом ему было молчание. Никто не понимал, к чему клонит доктор, хотя и без него было ясно, что полицейские не сделаны из стекла.
— Я нашел решение Негритянской Проблемы! — провозгласил доктор Мубута. Он снова сделал паузу, но никто не осведомился, в чем же заключается это решение. Тогда он сказал сам: — Мы переживем этих белых. Пока они на все лады выдумывали новые способы вызывать смерть, я размышлял о том, как удлинить жизнь. Они будут умирать, а мы жить вечно, и старейший среди вас, мистер Сэм, доживет до того дня, когда чернокожее население составит на этой земле большинство.
Белая девочка-подросток уставилась на доктора Мубуту так, словно была готова умереть за дело черных в любую секунду. Иначе был настроен Джонсон Икс, водитель мистера Сэма. Он был не в силах сдержать свои чувства.
— Офонареть! — крикнул он, и трудно было понять, что это: восклицание или приказ, — Офонареть! Неужели кто-нибудь в здравом рассудке с необходимым количеством шариков в башке, правильно привинченной к шее, — я, вы, они — все вокруг готовы поверить в эту дерьмовую чушь?! — Его отвисшие губы выбрасывали каждое слово вместе с брызгами слюны. Они открывали и закрывали белые передние зубы словно затвор камеры, фотографирующей ракеты, посланные в космос.
— Я верю в это, — прохрипел мистер Сэм, глядя на Джонсона своими мутными старческими глазами.
— Ты?! — воскликнул Джонсон Икс, не веря своим ушам. Слово прозвучало как обвинение.
Все уставились на мистера Сэма, словно ожидая дальнейших признаний.
— Негры готовы поверить во что угодно, — фыркнула Виола. Никто не возразил ей.
Джонсон Икс презрительно посмотрел на мистера Сэма через толстые стекла очков в черной оправе. Это был высокий угловатый человек в шоферской униформе. Маленький бритый череп, органично переходящий в огромный нос, придавал ему сходство с черепахой, которая надела очки, чтобы выдать себя за человека. Он бывал невыносим, но в глупости его никто не решился бы упрекнуть. Он был друг мистера Сэма.
— Мистер Сэм, — говорил между тем он, — я скажу тебе это прямо в лицо. Ты псих. Ты утратил весь свой ум, с каким появился на свет Божий.
На сморщенном лице мистера Сэма глаза превратились в молочно-голубые щелочки.
— Люди знают далеко не все, — прошептал он.
— Я помогаю старым и немощным, — упорствовал доктор Мубута. — Я омолаживаю престарелых.
— Чушь! А ты, мистер Сэм, посмотри на себя. Тебе девяносто лет.
— Больше, — поправил его мистер Сэм.
— Вот видишь: даже больше. Ты почти весь уже в могиле, а все балуешься с женщинами. Ты балуешься с ними шестьдесят пять лет.
— Куда дольше.
— Ты сводничал и держал бордель с незапамятных времен. С тех пор, как только услышал, что это дело выгодное…
— Дешево купить, дорого продать всегда выгодно, как говорят евреи.
— Всю свою жизнь ты жил с женщинами и еще не насытился. Тебе скоро стукнет сто, а ты хочешь пойти против установленного Создателем порядка.
— Вовсе нет.
— Вовсе нет? — Джонсон Икс с трудом сдерживал себя. — Мистер Сэм, ты в Бога веришь?
— А то как же! Я верю в него вот уже шестьдесят девять лет. Я поверил в него, когда ты еще не родился.
Джонсон Икс был в замешательстве.
— А ну-ка, еще разок. Что-то я не понял.
— Господь заботится о тех, кто сам о себе заботится.
Джонсон Икс выпучил глаза и гневно закричал:
— Выходит, ты всю жизнь мошенничал, воровал, обманывал, а теперь еще ждешь, что о тебе позаботится Господь?
— Никто, как Бог, — нараспев произнес доктор Мубута, словно сочтя, что хватил через край, добавил: — Разве что деньги.
— Возьмите вон тот чемоданчик, — прохрипел мистер Сэм.
Доктор Мубута взял небольшой кожаный саквояж, стоявший рядом с его докторским чемоданчиком.
— Загляни в него, — распорядился мистер Сэм.
Доктор Мубута послушно заглянул внутрь, и впервые его лицо и впрямь изменилось, а глаза чуть не полезли на лоб.
— Что ты там увидел? — не унимался мистер Сэм.
— Деньги, — ответил доктор Мубута.
— Как, по-твоему, этих денег хватит, чтобы стать Богом?
— Похоже, да. По-моему, это очень большие деньги.
— Все, что у меня есть.
Ван Рафф встал. Виола заволновалась.
— И деньги эти твои, — сообщил мистер Сэм доктору.
— Ничего подобного, — возразил Ван Рафф.
— Я пошел за полицией, — объявил Джонсон Икс.
— Сядь! — прохрипел мистер Сэм, — Это я вас проверял. Там просто бумага.
Лицо доктора Мубуты захлопнулось, словно Библия.
— Я хочу взглянуть, — сообщил Ван Рафф.
— Ну так деньги это или нет? — осведомился доктор Мубута.
— Это пора прекратить, — подала голос Анни, — Все это нехорошо.
— Занимайся своими делами, — огрызнулся ее муж.
— Извини, что еще живу, — отозвалась она, кидая на него испепеляющий взгляд.
— Его надо посадить в дурдом, — сказала Виола. — Он псих.
— Я все-таки взгляну, — сказал Ван Рафф, вставая и направляясь к саквояжу.
— Я вас всех вывел на чистую воду, — сказал мистер Сэм.
— Теперь, когда все высказались, могу ли я продолжать? — осведомился доктор Мубута.
— Плюнь! — сказал Джонсон Икс Ван Раффу. — Все равно саквояж никуда не убежит.
— Черта с два, — угрюмо пробормотал Ван Рафф, неохотно возвращаясь к себе на место.
Ни одна из девочек-подростков не вымолвила ни слова.
В напряженном молчании доктор Мубута открыл свой чемоданчик, извлек из него банку с мерзкого вида жидкостью и поставил ее на столик у кровати мистера Сэма. Все подались вперед, вглядываясь в мутно-белую жижу.
Мистер Сэм вытянул шею, выпучив блестящие старческие глаза, напоминая любопытного петуха с тощей шеей.
— Это оно и есть? — спросил он.
— Это оно и есть.
— И я стану молодым?
— Для того оно и сделано.
— А что это в ней такое мутно-белое?
— Альбумин. Это примерно то же, что и основа спермы.
